Урал в наполеоновских войнах: историческая память

Abstract

В статье делается попытка выявить особенности Уральского региона в плане сохранения и актуализации памяти об эпохе наполеоновских войн, главным образом, событий 1812-1814 гг. Автор приходит к выводу, что Уральский регион, несмотря на удаленность от театра военных действий, органично вписался в общероссийский мемориальный контекст, сохранив при этом свою специфику. Формы сохранения памяти Урала о военных событиях эпохи отличаются разнообразием - от вариантов "живой памяти", включающей в себя элементы, оставшиеся от памяти коммуникативной, до целенаправленной деятельности центральных и местных властей по организации "массовых мероприятий" в период юбилейных дат. Значительную роль в сохранении памяти традиционно играют учебные заведения, которые, начиная со школьного уровня, формируют "память детства". Образы этой великой поры продолжают выступать в качестве объединяющего фактора, сохраняя тем самым ощущение "общего прошлого" не только с общероссийской, но и общеевропейской, глобальной историей.

The article attempts to identify the features of the Ural region in terms of preserving and updating the memory of the era of the Napoleonic wars, mainly the events of 1812-1814. The author comes to the conclusion that the Ural region, despite its remoteness from the theater of military operations, organically fit into the all-Russian memorial context, while preserving its specificity. The forms of preserving the memory of the Urals about the military events of the era are diverse - from the variants of "living memory", which includes elements left over from the communicative memory, to the purposeful activities of the central and local authorities to organize "mass events" during the anniversary dates. A significant role in the preservation of memory is traditionally played by educational institutions, which, starting from the school level, form the "memory of childhood". The images of this great time continue to act as a unifying factor, thereby preserving the sense of a "common past" not only with the all-Russian, but also with the all-European, global history.